Теперь наступила очередь репортера кивать головой.

«Твои слова не лишены здравого смысла, Тед. Но ФОР и раньше не раз преподносил нам сюрпризы. Это не самая предсказуемая партия, как тебе известно. Я полагаю…»

Тед прервал его:

«Извини, Боб. Договорим позже. У нас на связи корреспондент Майк Петерсон. Он находится в штаб-квартире партии ФОР в Вашингтоне. С ним Дуглас Браун. Майк, ты слышишь меня?»

Картинка сменилась. На экране появились два человека, они стояли у стола под эмблемой ФОР. Репортер держал микрофон. Его собеседником был высокий, чернокожий и очень рассерженный молодой человек.

«Да, Тед, мы слышим тебя. — Репортер обернулся к молодому человеку. — Дуг, вы были кандидатом в президенты от партии ФОР на выборах восемьдесят четвертого года. Что вы можете сказать в ответ на обвинения президента Хартманна?»

Браун усмехнулся.

«Я больше не удивляюсь ничему, что говорит или делает этот человек. Все его обвинения — гнусная клевета. Фронт освобождения родины не имеет никакого отношения к этому так называемому нападению. Я вообще сомневаюсь, что какое-либо нападение имело место. Хартманн, бессовестный интриган, и он уже не раз прибегал к подобным грязным трюкам».

«Значит, ФОР заявляет, что нападения не было?» — спросил Петерсон.

Браун нахмурился.

«Это только мое личное предположение, а не официальное заявление партии, — быстро ответил он. — Все произошло неожиданно, у нас не было возможности проверить факты. Но я считаю, что моя версия весьма вероятна. Как вы знаете, Майк, Альянс свободы и раньше выдвигал против нас самые дикие обвинения».

«Сегодня в своем обращении к нации президент Хартманн заявил, что приравнивает членов ФОР к предателям родины. Вы прокомментируете это заявление?»

«Что тут комментировать. Дешевая демагогия. Я считаю предателем Хартманна. Это он предал все те принципы, на которых стояла наша страна. Это он создал чрезвычайки, чтобы держать в повиновении гетто, это он ввязался в южноафриканскую войну, это он ввел цензуру. Что это, как не предательство интересов родины?»

Репортер улыбнулся.

«Спасибо, Дуг. Я передаю слово Теду Уоррену».

На экране вновь появился Тед Уоррен.

«Даю краткую сводку событий для тех, кто только что включил телевизор. Сегодня вечером неизвестные лица совершили нападение на американскую базу в Калифорнии и захватили два бомбардировщика и семь истребителей. Бомбардировщики имеют ядерное оружие на борту, и угонщики угрожают сбросить бомбы на Вашингтон, если в течение трех часов не будут выполнены их требования. До окончания срока остается полтора часа. Мы будем в эфире до завершения кризиса…»

К западу от Иллинойса Рейнольдс забрался еще выше. Обливаясь потом, он убеждал себя, что преимущество на его стороне.

«Рапиры», конечно, хорошие машины. Самые быстрые и самые маневренные из всех существующих. Но у «Вампиров» много других плюсов. Система наведения ракет у них точнее, защита надежнее. И еще у «Вампиров» есть, как и полагается вампирам, клыки: под каждым крылом по газодинамическому лазеру, которые режут сталь, словно мармелад. У «Рапир» нет ничего подобного. «Вампир» — первая поставленная на вооружение модель истребителя с лазерным оружием на борту.

Кроме того, «Вампиров» девять, а «Рапир» только семь. И форовцы не являются профессиональными летчиками, это практически исключено.

Так что все преимущества явно на стороне Рейнольдса. И все-таки он обливался потом.

Крылья журавлиного клина стали перестраиваться в одну линию: Рейнольдс и другой замыкающий увеличили скорость, чтобы догнать Бонетто, который шел первым. Судя по точкам на экране радара, «Рапиры» находились как раз над «Вампирами» и были видны даже без радара, через стекло иллюминатора: вынырнув из темноты, они поблескивали серебристыми боками. Система компьютерного наведения нашла цель, боеголовки пришли в состояние готовности. Но Бонетто медлил, не давал команды «огонь».

И вдруг прозвучало, коротко и ясно:

— Давай!

Рейнольдс нажал на гашетку, из-под крыла вырвалась ракета и понеслась, оставляя за собой огненный хвост. Остальные самолеты тоже выстрелили почти одновременно.

Красно-оранжевые всполохи на черном небе. На инфракрасном экране обратная картина: черные всполохи на красном фоне. Рвущиеся вверх огненные языки — ракеты, выпущенные «Вампирами», — пересеклись на миг с такими же точно языками, направленными вниз.

И — взрыв. Расцвел огненный цветок.

Рейнольдс взглянул на экран радара: по нему бежала рябь. Форовцы воспользовались противорадиолокационными устройствами.

— Врассыпную, — скомандовал Бонетто. — Атакуем по одному.

«Вампиры» сломали строй. Рейнольдс и Даттон пошли влево, Маккиннис нырнул вниз. Бонетто со своими взял курс направо, а Трэйнор шел вертикально вверх, сокращая расстояние между собой и «Рапирами».

Рейнольдс следил за ним краем глаза. Из-под крыла Трэйнора вылетели еще две ракеты, затем еще две и, наконец, две последние. Затем лазерный луч прочертил темноту — напрасная мера, потому что «Рапиры» были вне зоны досягаемости лазерной пушки.

«Рапиры», похожие на хищных серебристых птиц, выплевывали снаряды один за другим. И вдруг — новый огненный цветок, и одна из птиц перестала плеваться.

Но радоваться было рано. Трэйнор изо всех сил пытался увернуться от сыпавшихся градом снарядов форовцев. Антирадарная защита и тепловые ловушки помогали ему какое-то время. Но они не всесильны. Рейнольдс не видел самого взрыва, он только ощутил его силу и мысленно представил себе эту картину: черный «Вампир» разваливается на куски и падает вниз.

У Рейнольдса защемило сердце. Он попытался припомнить лицо Трэйнора, но на это не было времени. Рейнольдс вывел самолет в мертвую петлю. Даттон летел рядом. Они вернулись в гущу боя.

Далеко внизу опять расцвел огненный цветок. Маккиннис, с горечью на ходу подумал Рейнольдс. Он уходил от форовцев, которые висели у него на хвосте. Черт бы их побрал.

У него не было ни секунды, чтобы взглянуть в иллюминатор. Даже мимолетный взгляд мог стать последним. Инфракрасный экран, экран радара, компьютерная система наведения поглощали все его внимание без остатка.

Пониже покачивались два форовца. Компьютер захватил цель. Пальцы двигались инстинктивно. Ракеты номер два и семь отделились от пусковых установок и направились навстречу «Рапирам».

В наушниках раздался тонкий писк, а затем пронзительный сигнал тревоги — значит, противник приблизился на опасное расстояние и взял его под прицел. Рейнольдс включил лазеры. Компьютер обнаружил пущенную ракету, отследил траекторию и поджег, когда она вошла в зону досягаемости. Рейнольдс никогда раньше не видел, как это происходит, — оказывается, совсем рядом.

Поток оранжевого света залил иллюминатор — мимо пролетела «Рапира», охваченная пламенем. Неужели попал? Или это Даттон? Этого никто никогда не узнает. Рейнольдс резко набрал высоту, уклоняясь от огненного облака.

Наступила передышка длиной в несколько секунд. Он находился над схваткой. Взглянув на инфракрасный экран, Рейнольдс увидел несколько красных точек на черном фоне. Две были чуть в стороне: Даттон со своим преследователем.

Рейнольдс снова бросился вниз, подошел совсем близко к «Рапирам». Не стоит напрасно тратить четыре оставшиеся ракеты: с такого расстояния он подожжет их лазером.

Два луча прорезали тьму и упали на серебристый фюзеляж «Рапиры» по обе стороны от кабины. Пилот-форовец попытался увернуться, но компьютер Рейнольдса скорректировал направление лазеров.

«Рапира» взорвалась.

Почти сразу же раздался еще один взрыв: Даттон лазером поджег ракету форовцев. Рейнольдс услышал в наушниках его смех и задыхающиеся слова благодарности неизвестно кому.

На экране радара остались только три точки.

Значит, все закончилось.

В наушниках прозвучал крик Бонетто:

— Кто живой, отзовитесь!

Даттон откликнулся первым. За ним Рейнольдс. Четвертым уцелевшим был Ранзик. Остальные погибли.